Свой путь в литературу Георгий Свиридов начинал как поэт. Стихи его публиковались в различных периодических изданиях республики Узбекистан, где прошло его детство и юность. После неудачной попытки поступить в Ташкентский университет Георгий Свиридов решился направить стихи на конкурс в Литературный институт имени А. М. Горького. И вскоре неожиданно для себя получил из Москвы письмо, в котором Николай Тихонов и Сергей Наровчатов, формировавшие поэтический семинар нового набора, при-глашали его прибыть в институт для поступления в него.

Не трудно представить состояние юноши, получившего послание от классиков отечественной поэзии. Не долго размышляя, он собрал вещички и подался в столичный град, отмерив новый шаг в своей жизни.

Дорогой многое передумал о себе самом, о том, чем жил, во что верил, как, наконец, дошел до жизни такой, что увлекся поэзией… И еще приснился ему Мариуполь. Азовское море. Черная южная ночь и яркая, как прожектор, луна. Почему именно таким предстал во сне родной город, ответить было невозможно. Скорее всего потому, что именно в такую черную ночь их — мать, брата и его — выслали из Мариуполя как семью врага народа в Узбекистан. Отец, Иван Григорьевич Свиридов, был казачьим офицером, Георгиевским кавалером. В 1937 году его репрессировали и приговорили к высшей мере. Это только ныне восстановлена историческая справедливость, реабилитировано честное имя отца. А тогда….

Тогда семья Свиридовых оказалась в далеком и неведомом раньше городе Намангане. Тут и пришла к ним весть о начале войны с фашистской Германией. Тыловая жизнь была не сладкой. Постоянная нехватка денег, недоедание. Матери тяжело было с ними, с двумя мальчишками. Чтобы как-то помочь семье, Георгий оставил школу и пошел работать. Именно тут, в шуме заводского мира, среди рабочих людей, неожиданно для себя он ощутил потребность выразить переживаемое им и его сверстниками в стихах. Однако уже первые «пробы пера» обнаружили недостаточность познаний в том деле, которым решил заняться. Стало ясно: без продолжения учебы ничего не получится из желания стать поэтом. Хорошо помнит, как обрадовалась мать, узнав от сына, что тот записался в вечернюю школу рабочей молодежи. Познал он и цену времени. Каждую свободную минуту отдавал книге. Читал классику, учил наизусть стихи. Не забывал и о своих. Общение с книгой многое давало для понимания серьезности литературного дела.

Стихи поначалу никому не показывал. Потом все же рискнул — показал в «Наманганской правде», где они и были опубликованы. Радость первой публикации, ощущение себя необычным, не похожим на других, чем часто страдают начинающие, прошло уже в Литературном институте, где рядом были тебе подобные. Тут не давали спуску друг другу — критика стихов товарищей была жесткой, нелицеприятной, но оскорбительной — никогда.

Время его учебы было отмечено необыкновенной духовной атмосферой в стенах Литературного института. В самом дел, это при нем заканчивали вуз Вл. Солоухин и Вл. Тендряков, Маргарита Агашина, К. Ваншенкин, Ф. Сухое, Егор Исаев, вместе с ним учились Юрий Казаков, Наталий Кузнецов, Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Владимир Цыбин, Роберт Рождественский, Владимир Гордеичев и другие. Руководили семинарами Вс. Иванов, К. Федин, Вл. Лидии, К. Паустовский, Вл. Луговской, С. Наровчатов, Е. Долматовский, Л. Ошанин, В. Розов. Нередко в гости к студентам приходили Илья Эренбург, С. Кирсанов, А. Твардовский, К. Симонов, В. Ажаев. Доверительная и откровенная тональность таких встреч и высоко профессинальный уровень семинарских занятий формировали серьезность отношения к делу, которому каждый посвящал свою жизнь. Многие из однокашников уже были известны, публиковались в центральной периодике.

Во время учебы в институте у него в Ташкенте в 1954 году вышла первая книга стихов и поэм «Встреча на ринге». Через три года появилась еще одна поэтическая книжка «Вторая встреча», где была впервые опубликована известная его поэма «Их было одиннадцать». В 1959 году в газете «Комсомольская правда» напечатана поэма «Слесарь». Все больше и больше Георгий Свиридов тяготел к крупной форме в поэзии. Она позволяла ему полнее выявлять не просто личный опыт, но и рассказывать об узнанном, постигнутом, осмысленном. И поэтому его поэмы повествовательны. Нередко это — своеобразный рассказ о случившемся в годы войны и мира, а иногда и репортаж с места событий. Именно таковой стала его поэма «Встреча на ринге», которую он написал в самом начале 50-х годов. Затем были написаны и опубликованы поэмы «На посту», «Гузаль», «Крылья», «На Можайском шоссе».

И эта тяга к большой форме сказалась на естественной «измене» поэзии. Рифмованная строка уже, как кольчуга, давила на грудь, не позволяла дышать глубоко и полно, мешала самовыражению. Будучи на пятом курсе, Свиридов загорелся новой для себя идеей — написать повесть о необыкновенной человеческой судьбе, открывшейся ему в жизни, которая для него еще в годы войны оказалась органически связанной с боксом.

Увлечение боксом, казалось бы, явилось делом случая. Как-то раз знакомый лейтенант, после лечения в госпитале вновь собиравшийся на фронт, посоветовал ребятам, с завистью провожавшим его, заняться физической закалкой: без нее о фронте, о службе в армии и думать нечего. И подарил на намять книжечку под названием «Обязательная гимнастка командиров».

Книжечкой увлеклись. После работы уставшие пареньки начали добросовестно заниматься «гимнастикой командиров». Особенно по душе пришлись боксерские упражнения. Вскоре организовали секцию бокса. И Георгий ее возглавил. Так в его жизнь вошел бокс, чтобы остаться в ней не только памятью об увлечении юности, а естественной необходимостью, если хотите, даже страстью. Он не простился с любимым спортом и тогда, когда оставил ринг, где добился немалых высот, выступая в финальных поединках на первенство республики. Он прошел путь от рядового спортсмена и тренера до высшей должности в спорте — в 1962 г. писатель Георгий Свиридов был избран Президентом Федерации бокса СССР и многие годы на общественных началах находился на этом ответственность посту, отдавая свой талант и свои знания развитию этого мужественного вида спорта: были разработаны и введены новые правила соревнований, была создана новая зональная система соревновании, которая давала возможности проявить себя каждому таланту, много делалось для развития юношеского бокса,

активно привлекалась наука и общественность. И сейчас, через много лет, не без основания те шестидесятые годы называют «золотым десятилетием отечественного бокса». Своеобразные рекорды тех лет до сих пор не перекрыты — сборная команда СССР на международных чемпионатах выходила в финал и одерживала победы над сборными Европы и Мира! И по сей день писателя связывает дружба с прославленными мастерами ринга. Бокс вошел в его творчество органично, непринужденно, самозабвенно. А боксеры стали главными героями многих его произведений. И они предстают не этакими номинальными рыцарями без страха и упрека, а живыми во плоти, со своими страданиями, раздумьями, печалями и радостями. Но все они одухотворены причастностью к спорту, как, впрочем, каждый влюбленный в свою профессию человек.

Уверен, что только равнодушный остается глух к точным, верным наблюдениям, замечаниям, штрихам и деталям, касающимся «секретов» боксерского искусства, кои буквально золотинками рассеяны в произведениях Георгия Свиридова:

«Рука работала, как отбойный молоток. Великая сила — хорошо поставленная левая рука, четкий прямой! Простой, безыскусный, как таблица умножения, левый прямой удар таил в себе нескончаемый запас всевозможных комбинаций и вариантов. Он то становился дразнящей шпагой, колющей… самолюбие соперника, то был обманным движением, скрывающим атаку, то вдруг превращался в грозный стопорящий удар, могущий сразу пресечь волну серийной атаки…»

Или вот еще одна из пережитых самим автором и осмысленных многократно «заповедей» боксерского поединка, которая подтверждает сказанное об особенностях свиридовской прозы:

«В эти первые секунды боя закладывается основа всей последующей встречи… когда боксеры чувствуют друг друга каким-то шестым чувством, воспринимают кожей тела, зрачками глаз, и эта борьба безжалостна, она не знает компромиссов. В эти мгновения, еще до нанесения первых ударов, определяется лидер, который и диктует ход поединка. Об этом редко говорят даже сами боксеры, судьи не всегда замечают, лишь вдумчивые тренеры да старые боксерские волки, по опыту прежних своих боев, могут определить духовного лидера. Но духовная победа не всегда приводит к победе физической. Дальше наступает пора единоборства воли, силы, знаний, умения, выносливости… составляющих сложный комплекс боксерского искусства». 

Понимание специфики боксерского бытия проявляется не только в подобных откровениях, но и во взгляде на самих атлетов. И потому видимое сторонним глазом опровергается взглядом специалиста:

«Внешне Рокотов несколько проигрывал западно-германскому боксеру, как проигрывает юноша рядом с мужчиной… Но глаза специалистов видели не узкую талию, а броневой щит брюшного пресса, не тонкие, по сравнению с соперником, руки, а длинные боксерские мышцы, таящие неисчерпаемые запасы энергии. Каждое движение целеустремленно, рассчитанно. Спокоен, собран, решителен…»

А сколько экспрессии, пафоса, кипения неподдельной страсти в каждом из тех поединков на ринге, что живут на страницах прозы Георгия Свиридова по своим особым, «приключенческим» законам! Иногда жалеешь, что отсчитаны секунды и бой окончен, поскольку оказываешься буквально включенным те мгновения поединка, что становятся историей либо жизни боксеров, либо самого спорта. В таких поединках раскрывается правда характера героя. В жестах, движениях, действиях каждого проявляется не механическая сила, не игра мускулов, а личность, человеческое «лицо».

В разговоре о произведениях писателя я часто упоминал о времени их написания. И не случайно. Сегодня многое переосмысливается в нашей жизни, по-иному прочитывается привычное в минувшем. Больше того, делается своеобразная и уже не раз встречавшаяся попытка чуть ли не ревизовать историю вообще, историю литературы в частности. А в ней такие, к примеру, понятия, как «положительный герой», героический характер… Читая книги Георгия Свиридова, понимаешь, что далеко не химерой, как опять же ныне пытаются выставить все наше прошлое неистовые его отрицатели, был такой герой и такой характер. Именно такими были миллионы моих сограждан. Иначе трудно представить себе, откуда в людях была привычка первыми добровольно вызываться на самые тяжкие работы, подставлять голову и грудь навстречу смертельной опасности, делать два шага вперед из строя! Этот феномен следует изучать, а не отвергать с порога. Только изучая, исследуя, можно постигать исторический опыт и преломлять его в собственную жизнь.

Историю народа, его горьких разочарований и радостных побед не перепишешь, как не отменишь и того, что сделано литературой в целом и каждым из писателей в отдельности. Писатели — люди своего времени. Они жили болями и радостями поколения, выражая их в меру сил, таланта и понимания жизни в художественных произведениях.

В каждом из героев книг Георгия Свиридова идет внутренняя борьба, каждый поставлен перед нравственным выбором. Чаще всего эта борьба не становится для Свиридова предметом повествовательных размышлений, он предпочитает показать ее. И лишь изредка — рассказывает. Как, например, — о реакции старшего сержанта Антона Петрушиа из романа «Стоять до последнего» на «нерадивость» новобранца в батарее:

«Ему, строевику кадровому, привыкшему к бесприкословному повиновению подчиненных, не только не терпелось осадить новичка, одним резким приказом прекратить эти, как он считал, «отступательные настроения». Но в то же время ему хотелось сказать человеческие, добрые слова рядовому Сотейникову, который… неделю назад прибыл в батарею, еще не обвык».

Георгий Свиридов, по природе своей человек далеко не сентиментальный (что со всей очевидностью опять же проявлено в ткани его повествований), находит те единственные нужные слова, в которых ощутимо его сострадание к боли человеческой, нередко вызванной несправедливым поступком или же черствым отношением того, кто привык командовать людьми, не считаясь с их особенностями. И потому многие страницы произведений Георгия Свиридова, воспроизводящие события, казалось бы, давно минувших дней, не устарели и сейчас, укрепляя в душах людей надежду на лучшие перемены и утверждая в них стремление делом приблизить эти самые перемены. А ведь это, по существу, и есть история, которая творилась и творится человеком в единении с соотечественниками.

Борис ЛЕОНОВ